Сейланг узнала сцену. Она наблюдала эту акцию у Восемнадцатых ворот под несколькими углами, видела этот проход пустым перед битвой, знакомясь с доступными точками обзора. Потом, когда Сейланг наблюдала, проход был заполнен защитниками, – людьми. За объективом были малые ворота, и она знала, что сами объективы представляют собой лишь блестящее пятно, крапинку блестящей грязи в обычно желтовато-сером кирпиче над аркой ворот.

Теперь, без толчеи защитников, длинный проход казался Сейланг странным. Когда по нему шел Маккай, там было несколько рабочих. Они ремонтировали трубы на потолке. В дальнем конце прохода команда уборщиков смывала пятна крови, там было самое горячее место во время атаки Говачинов. Возле объектива прислонился к стене скучающий офицер. Выражение его лица не ввело Сейланг в заблуждение. Он был там, чтобы наблюдать за Маккаем. Рядышком примостились на корточках трое солдат, которые играли в кости на кучку монеток, лежащих перед ними. Время от времени одному из игроков следовало передавать монетку наблюдающему офицеру. Спиной к объективу стоял ответственный за ремонт с тетрадью в руке, записывая список необходимого для завершения работы. Маккай с охранниками были вынуждены обходить этих людей. Когда они прошли мимо, офицер повернулся, посмотрел прямо в объектив и улыбнулся.

– Этот офицер один из наших людей? – спросила Сейланг.

– Нет.

Точка обзора сместилась, теперь они смотрели на сами ворота. Маккай был виден в профиль. Привратником был подросток со шрамом на правой щеке и сломанным носом. Маккай не проявлял никаких признаков узнавания, но юнец знал Маккая.

– Ты настаиваешь на просьбе.

– Когда она звонила?

– В десять.

– Пропусти нас.

Ворота открылись. Маккай и его охранники прошли в них, выйдя из фокуса объектива.

Юный привратник встал и разбил объектив. Г-фокус опустел.

Аритч минуту смотрел вниз из наблюдательной комнаты, прежде чем заговорить.

– Кто звонил?

– Джедрик. – Сейланг говорила не раздумывая.

– О чем говорит тебе эта беседа? Быстро!

– Что Джедрик предвидела его передвижения, наблюдая за ним все время.

– Что еще?

– Этот Маккай… знает об этом, знает, что она может предсказать его.

– Его модель у нее в голове лучше нашей… там. – Аритч указал на зону Г-фокуса.

– Но они так много оставляют недоговоренным! – воскликнула Сейланг.

Аритч промолчал.

Сейланг закрыла глаза. Это походило на чтение мыслей и сбивало с толку.

Аритч прервал ее размышления.

– Что насчет того офицера и привратника?

Она покачала головой.

– С вашей стороны мудро использовать там живых наблюдателей. Кажется, они все знают, что за ними наблюдают. И как это сделано.

– Даже Маккай.

– Он не смотрел на объективы.

– Потому что он первым делом предположил, что мы держим его под постоянным наблюдением. Его не заботит механическое вторжение. Он выстроил собственную модель Маккая, действующую на поверхности настоящего Маккая.

– Это твой вывод?

– Мы пришли к этому, наблюдая за Джедрик в ее отношении к Маккаю. Она сдирает слои модели по одному, приближаясь все более и более к действительности в середке.

Сейланг беспокоило еще одно наблюдение.

– Почему привратник как раз тогда разбил объектив?

– Очевидно, потому что Джедрик велела это сделать.

Сейланг вздрогнула.

– Временами мне кажется, что эти Досадийцы играют на нас, как на точном инструменте.

– Разумеется! Вот почему мы и послали к ним Маккая.

23

Это было за полчаса до того, как Джедрик и Маккай обнаружили, что находятся в коридоре, ведущем в их жилище. Маккай, сознавая, какие усилия она прилагает, чтобы скрыть глубокую обеспокоенность, внимательно за ней наблюдал. Джедрик сосредоточилась на изображении энергичности, ее внимание было приковано к виду впереди. Не было никакого способа, чтобы узнать, что у нее на уме. Маккай не делал попыток нарушить молчание. У него были свои поводы для беспокойства.

Где была настоящая Джедрик? Как она собирается использовать Пчарки? Сможет ли он ей сопротивляться?

Маккай знал, что близок к разгадке тайны Досади, но перспектива двойной авантюры, которую он собирался предпринять, наполняла его сомнениями.

При выходе из комнаты они обнаружили, что попали в какую-то странную ситуацию, задерживающую их, словно это было что-то спланированное, чтобы вызвать их раздражение. Все было готово к тому, чтобы они двинулись – охранники предупреждены, лифт ждет, двери открыты. Но каждый раз, когда они считали, что путь свободен, то всякий раз сталкивались с помехой. Если не считать очевидной важности вопросов, задерживающих их, было легко вообразить себе заговор.

Группа Говачинов у Семидесятых Ворот хотела сдаться, но сначала потребовала переговоров. Одной из помощниц Джедрик не нравилась ситуация. Ее беспокоило что-то в оценке предложения и она хотела обсудить это с Джедрик. Она остановила их на полдороге в первом коридоре снаружи проекционной комнаты.

Помощница была пожилой женщиной, неуловимо напомнившей Маккаю лаборанта Врева из Бюсаба, всегда с подозрением относившегося к компьютерам, даже испытывавшего к ним неприязнь. Этот Врев перечитал каждый бит истории эволюции подобных инструментов, какой только смог отыскать, и любил напоминать своим слушателям о злоупотреблениях Демопола. Человеческая история в изобилии снабдила его аргументами вследствие своих периодических бунтов против «порабощения машинами». Однажды он загнал Маккая в угол.

– Посмотри сюда! Видишь этот знак: ГИГО. [1] Это очень старый знак, висевший над одним из ваших древних компьютеров. Это акроним: «Отбросы внутри, отбросы снаружи». Видишь! Они знали!

Да. Помощница Джедрик напомнила ему того Врева.

Маккай прислушался к ее тревогам. Она ходила вокруг да около центрального повода для беспокойства, так и не подходя к сути дела. Сознавая установленный Аритчем крайний срок и усталость Джедрик, Маккай чувствовал наваливающееся на него давление. Данные помощницы были точны. Их проверили другие. Наконец, он больше не смог сдержать нетерпения.

– Кто вводил эти данные в ваш компьютер?

Помощница вздрогнула при вмешательстве, но Джедрик выжидательно повернулась к нему.

– Думаю, это Хольянс, – проговорила помощница. – Зачем?

– Приведи его сюда.

– Ее.

– Значит, ее! Убедись, что она действительно вводила эти данные.

Хольянс была узколицей женщиной с глубокими морщинами вокруг очень ярких глаз. Волосы у нее были темными и жесткими, кожа почти такого же цвета, как и у Маккая. Да, это она вводила данные в компьютер, потому что они поступили в ее смену и она сочла их слишком важными, чтобы поручать это кому-либо.

– Это то, чего вы хотели? – спросила Хольянс.

Маккай не увидел в этом грубости. Это была прямота Досадийца. Повсюду происходило что-нибудь важное. НЕ ТЕРЯЙ ВРЕМЕНИ.

– Ты видела эту оценку предложения о сдаче? – спросил Маккай.

– Да.

– Ты удовлетворена ею?

– Данные введены правильно.

– Я спрашиваю не об этом.

– Разумеется, я удовлетворена!

Хольянс стояла, готовая защищаться против любого обвинения в недобросовестном отношении к своим обязанностям.

– Скажи мне, – произнес Маккай. – Если бы ты хотела, чтобы компьютер Говачинов выдал недобросовестную оценку, что бы ты сделала?

Она подумала над этим минуту, моргнула, украдкой посмотрела на Джедрик, похоже, ушедшую в размышления.